Отечественные педагоги в контексте пандемии и не только

Почти месяц наблюдаю за тем, как проходит дистанционное школьное обучение дочери. Следует отметить, что пандемия в этом плане пошла на пользу ребёнку. За это время дочь существенно прокачала свой уровень владения компьютером. Теперь она без проблем использует zoom, skype, проходит онлайн тесты, запускает мобильные мессенджеры на десктопе, находит необходимые ссылки, делает домашнее задание и отправляет его по e-mail. Очень полезные навыки в XXI веке.

Школа справляется со своими обязанностями на “5”. Учителя умудряются дистанционно проводить даже уроки физкультуры. Все детки дружно стоят напротив мониторов компьютеров и выполняют указания учителя физкультуры. Уроки музыки тоже успешно проходят онлайн. Учитель играет на фортепиано, дети поют.

Но, к сожалению, так учат детей не во всех школах. Племяннице моего друга, который живёт в другом городе просто скидывают домашнее задание, она его выполняет и отправляет учителям.

Следует отметить, что наша школа не совсем обычная, он платная, что мотивирует учителей ответственнее относится к своим обязанностям, так как в противном случае они могут остаться без клиентов и работать придётся за куда более скромную зарплату. В нашей школе учителя получают по моим прикидкам от 40 тысяч рублей.

Благодаря более высоким зарплатам школе удалось собрать хороших педагогов, хотя конечно «в семье не без урода».

Моя дочь не беспроблемный ребёнок, что и предопределило выбор платной школы. Нашей альтернативной было лишь домашнее обучение.

Поначалу пребывание нашего ребёнка даже в платной школе было под вопросом.

У дочери крайне лабильная психика, без родителей она впадает в панику. Сначала мы пытались закручивать гайки, но она попросту перестала ходить. Мы были очень напуганы. Я до сих пор помню, как неделю носил её от врача к врачу. Позже мы выяснили, что стресс спровоцировал у дочери ревматоидный артрит.

Поэтому, когда в школе проходили уроки постоянно, кто-то сидел у класса: я, жена, бабушка, что шло в разрез с правилами школы. За это время мы много наслушались от педагогов, включая тех, кто занимал должность зам директора по психологическому воспитанию. “Как же ваша дочь будет жить?”, “Надо быть жёстче”. От многих выражений сквозило “совком”, – все дети должны быть одинаковы и маршировать в ногу. Если ты другой, то тебе не место в обществе. Мы были на волоске, нас уже хотели исключить из школы, но, к счастью, случилось чудо, мы протянули первый класс, и через год стало легче. Взаимодействие с одноклассниками её пошло на пользу. Страхов и фобий стало меньше. Сейчас дочь в пятом классе. Теперь мы её только отводим и забираем. В настоящий момент времени страшно представить, но благодаря некоторым педагогам нашей школы, всё могло бы пойти по другому сценарию. Дочь могла бы оказаться дома, и дистанционное образование у неё могло бы начаться гораздо дальше и длинною в жизнь. После которого социализироваться было бы гораздо сложнее, равно как и сложнее найти вторую половину. В общем никто не знает, как у неё сложилась жизнь.

В моём школьном прошлом были тоже специфические педагоги. Больше всего я запомнил учителя по литературе, которая странным образом прививала любовь к русской литературе. На её уроках ученики должны был в обязательном порядке высказать своё мнение о том или ином произведении. Не поднял руку – получи два. Я был интровертированным ребёнком и мне было очень сложно поделиться своим мнением. Поэтому я частенько выходил с уроков литературы с оценкой “два”, хотя я всё читал и очень любил русскую литературу. Училку мало интересовали мои индивидуальные особенности.

Учёба в школе для меня тоже была психологическим стрессом. Своими переживаниями я не особо делился с родителями. Помню, что в начальных классах очень любил книги, так или иначе связанные с “самоизоляцией” – «20 тысяч лье под водой», «Таинственный остров», «Кауджер», «Робинзон Крузо», «Приключения Тома Сойера и Гекельберри Финна», что уже говорило о многом. Я подсознательно стремился к “самоизоляции”. Помню, как меня впечатлил сплав Гекельберри Финна по реке Миссисипи, и я решил с друзьями повторить этот “подвиг”, только в нашем распоряжении вместо Миссисипи была река Волга. В качестве конечных точек путешествия фигурировали субтропическая Ленкорань и субтропический Батуми, но в те времена они уже находились в независимых Азербайджане и Грузии соответственно.

Около года мы готовились к этому мероприятию, которое заключалось в составлении списков необходимого. Чего там только не было, начиная от книг и заканчивая удочками. Состав нашей команды постоянно менялся.

В итоге нас осталось двое, я и мой друг Петя. Мы решили выдвинуться в конце марта, когда ещё лежал снег. Я жил в городе Йошкар-Ола, который находился в 56 километрах от берега Волги. Мы планировали с рюкзаками проехать на лыжах по берегу реки Малая Кокшага, до места её впадения в Волгу. Там обосновавшись на одном из островов, заняться строительством плота, а затем во время половодья отправиться в большое плавание.

С тяжелеными рюкзаками мы проехали около 5 километров. Полпути нам нередко встречались рыбаки, которые нас допрашивали, какую рыбу мы ловить поехали. Мы называли всё с подряд, первое, что приходило на ум. После чего от рыбаков приходилось выслушивать лекции, что такой рыбы здесь нет, и вообще не сезон.

Первым сдулся мой товарищ.  Когда стемнело, я предложил остановиться и сварить чай. Это предложение заставило моего более прагматичного друга в полной мере осознать перспективы дальнейшей нашей жизни. Я продолжал пребывать в иллюзиях о грядущей жизни полной приключений. Но настойчивые просьбы товарища вернуться обратно меня в итоге приземлили. Мы бросили тяжеленые рюкзаки под дерево, растущее у самой кромки воды, и сразу бросились на утёк.

Следует отметить, что по реке Малая Кокшага я всё-таки сплавился, но спустя лет 15, когда, я уже учился в аспирантуре. Даже в летнее время сплав на резиновой лодке у нас занял около двух дней. До субтропиков я в итоге тоже добрался, конечно, не до Батуми, а только лишь до Сочи…